Диаргарт, главы 12-20.
12.
Год 5018 от прихода людей,
месяц Айсэрин, 22е.
месяц Айсэрин, 22е.
Ниор, Фиэн, а с ними и Эонор, переночевали в трактире и там же провели следующий день. Алоры пели для посетителей – Эонор расплачивался за ночлег, Фиэн сама вызвалась ему помочь. Ниор же спустилась в общую залу всего раз – пообедать. Взглянув на неё, Фиэн заметила, что лицо у онгартки встревоженное, и едва ли не испуганное.
«Это чтобы онгартка – да испугалась?! Да для этого, по меньшей мере, полмира должно рух-нуть! Или – и рухнуло? Для неё?.. Кто ж этот Анард, и что он ей такого сказал?»
Ниор, не заговорив ни с кем, съела обед и вернулась к себе. Больше она в тот день не выходи-ла.
На закате Фиэн, оставив Эонора одного, направилась в их общую с Ниор комнату на третьем этаже трактира. Дверь была закрыта. Фиэн, не стучась, распахнула дверь и вошла.
Ниор стояла у окна, спиной к двери, и смотрела, как садится солнце за степью. Фиэн подошла и легонько тронула её за плечо:
– Ниор!
Онгартка обернулась мгновенно и резко. Правая рука метнулась к поясу, левая взлетела, при-крывая грудь.
– А, это ты? – с облегчением вздохнула она, увидев перед собой всего лишь Фиэн, вместо…кого?
Алора кивнула.
– Я. Ниор, я …
– Спрашивай! – бросила Ниор резко, как приказ в бою. – Если веришь мне – спрашивай! Не молчи, алора. Я отвечу на любой вопрос, слово воина Онгарта.
– Ниор, – на мгновение Фиэн закрыла глаза. Есть вопросы, на которые даже благородные он-гартцы отвечают взмахом клинка, – кто ты? Я не верю, что ты – простая онгартка, и даже что ты одна из вождей – не верю. Так кто ты?
Ниор горько усмехнулась.
– Если уж алора догадалась… Хорошо. Смотри, алора Фиэн! А кто я, поймёшь сама, – Ниор скинула длинный плащ и распахнула куртку. Фиэн ахнула и зажала рот ладонью.
Под курткой у онгартки была кольчуга из голубоватого металла, словно светящегося изнутри. У бедра висел длинный клинок в расшитых серебром ножнах.
– Ниор… – прошептала алора, – не у каждого из эльфийских вождей такое оружие, не говоря уж о людях… Откуда это у тебя?!..
– Кольчуга эллоримская, отцовский подарок. Для меня ковали, – ответила Ниор, – ну а меч…
Она помедлила. Рука девушки легла на рукоять. Медленно и бережно Ниор вытянула клинок из ножен. Меч лег в ладони онгартки. Сыграло ли шутку закатное солнце, или так в самом деле было, но Фиэн показалось, что безупречная, без малейшего пятнышка, сталь излучает мягкий свет. Навершие рукояти украшал странный камень: с одной стороны светлый и прозрачный, как хрусталь, а с другой – глубокого тёмно-зелёного цвета.
– Диаргарт, – проговорила Ниор. Проговорила так, что Фиэн сразу поняла: это – имя. Имя клинка.
– Красивый… – тихо проговорила Фиэн. Ниор кивнула.
– Эльфийский. Он старше Онгарта…
– Но… откуда он у тебя, Ниор?
– Диаргарт передавался от отца к сыну в роду Эдрина, роду королей Онгарта. Но у короля Эниара вместо сына родилась дочь…
13.
Год 5018 от прихода людей,
месяц Айсэрин, 22е.
месяц Айсэрин, 22е.
– Отцу было почти шестьдесят, когда я появилась на свет. Тогда же умерла моя мать. Больше детей у отца быть не могло; я стала его единственной наследницей.
Меня воспитывали воином, растили из меня человека, который будет править Онгартом. Это многим не нравилось, особенно Миртэлу, брату отца. Он говорил, что девушке, даже самой сильной и бесстрашной, не след управлять страной воинов… тем более, что самой сильной и бесстрашной я не была, а была лишь немногим лучше обычного воина.
За всю историю Онгарта женщина правила страной лишь однажды – королева Инриэль Фи-риэдэн, с которой могли равняться немногие мужчины. Мне часто говорили: «Ты не Инриэль, ты не такая, ты не сумеешь…» Отец тоже сказал однажды: «Ты не Инриэль». А потом добавил: «Ты лучше». К несчастью, так думали очень немногие.
Отец хорошо знал меня, но слишком плохо – своего брата Миртэла. А это оказался человек, жадный до власти и не останавливающийся ни перед чем. Он не спорил с решением отца оставить трон мне. Он никогда не спорил с отцом – силы были неравны, а Миртэл – не из тех, кто выбирает в противники сильнейшего. Он выбрал слабого. Меня.
Когда умер отец, мне было семнадцать. Девчонка. Глупая и неопытная. А рядом всегда был брат короля, мудрый старик. Сравнение было в его пользу, и народ это понял быстро – разуме-ется, не без помощи самого Миртэла. Меня же заставили понять другое: если хочешь жить, не пытайся править. Тогда я испугалась. Сдалась. Жизнь была для меня дороже венца Эдрина. Тебе я могу признаться в этом, Фиэн, ты не онгартка, ты не ставишь честь выше жизни.
Но, хотя я не могла даже думать о настоящей власти, королевой считалась всё-таки я, до тех пор, пока я носила отцовский меч. Так повелось в Онгарте – король, тот, кто носит клинок Эдрина. В чьих руках Диаргарт, в тех и сам Онгарт.
Прошло три года, прежде чем Миртэл решил стать королём не только на деле, но и по име-ни. А для этого ему нужен был мой клинок. Мне сказали те же слова – отдай, или умрёшь.
Миртэл просчитался только в одном – за три года дочь короля успела повзрослеть. И те-рять ей было уже нечего, кроме жизни и отцовского меча.
Мой народ верен прошлому, свято чтит память. Онгартцы способны веками длить войну – из верности к погибшим в этой войне отцам. Хотя мой отец и не пал в бою, я была верна ему. Верна его памяти. Мне не дорог был Диаргарт, как знак власти, не дорог, как оружие – мне тогда ещё не довелось им сражаться, – нет, я дорожила Диаргартом, прежде всего как мечом отца. Что для кого-то это знак власти, мне было просто безразлично. Отдать мою последнюю память я не могла.
И я ответила: «Меч у меня отнимут только вместе с жизнью».
Миртэл сделал знак страже.
Самого боя я почти не помню. Помню только тёмно-красные капли на клинке.
Стражей было шестеро. Я убила всех.
А потом я бежала. Я знала, что когда-то мне придётся так поступить и приготовилась заранее: котомка с едой и деньгами была у меня давно готова; меня слушались все кони отца. Я скакала ночь и к рассвету добралась до Белой Стены. Там коня пришлось оставить – потайной ход под стеной был рассчитан только на людей.
Этот тесный ход с низким потолком, мокрыми стенами, без света стал моим путём к сво-боде. Когда начался день, я была уже по эту сторону стены, а к закату добралась до Аллоргента. А вечером следующего дня я встретилась с тобой. Что было дальше, ты знаешь.
Ниор договорила и взглянула Фиэн в глаза.
– Вот кто я такая, Фиэн. Королева без королевства. Ты пойдёшь за таким человеком? Потому что если ты не будешь моим союзником, тебе незачем подвергать опасности свою жизнь, идя со мной. За себя я не боюсь, я онгартка. А тебе советую подумать, прежде чем шагать в такую пропасть. Я жертв не стою и, уж подавно, не прошу.
– Ниор, – Фиэн поджала губы, – позволь мне быть с тобой. Алоры не бросают друзей, попав-ших в беду. Тебя я считаю своим другом. Я тебя не брошу.
– О, Фиэн… – прошептала онгартка. – Но чем я заслужила твою дружбу?
Фиэн улыбнулась.
– Как говорит Эонор, алор любит просто потому, что он любит.
14.
Год 5018 от прихода людей,
месяц Айсэрин, 23е - 24е.
месяц Айсэрин, 23е - 24е.
В трактире они прожили ещё день. Эонора попросил остаться Эрли – как оказалось, алор был известен на Западе, и с посетителей, приходивших послушать певца, Эрли получил в несколько раз больше, чем платил за еду и постой сам Эонор. Фиэн же решила задержаться и помочь приятелю – для алоров обычное дело. А с ней осталась и Ниор.
Но на рассвете следующего дня онгартка решительно засобиралась в путь. Фиэн, не говоря ни слова, присоединилась к ней. Они расплатились, попрощались с Эрли и, покинув трактир, пошли прочь из города по широкой главной улице, за городом переходившей в дорогу на Алгарт. Уже на окраине девушек догнал Эонор.
– День добрый, – улыбнулся он. – Нам по пути?
– Похоже на то, – кивнула Фиэн, – А ты куда?
– К Элритену, – Эонор снова улыбнулся, но как-то иначе, – Меня туда звали…
– Ага, – хмыкнула Фиэн. – Я не знаю, как элтцы сами в своих степях не блуждают, а ты со-брался туда без провожатых.
Эонор только усмехнулся
– Старые друзья мне заблудиться не дадут. А путь я знаю неплохо – сначала по дороге, потом вдоль речки. Вот иди я напрямик через пустоши, мог бы и заплутать.
– Ниор, к слову, а куда идём мы? – Фиэн взглянула на подругу.
– Здесь два пути, – проговорила Ниор, – один в Хон, второй в Алгарт. Правда, из Хона кроме дороги обратно пути нет, не считая гномьих путей, под горами, куда нас, впрочем, никто не пустит. А Алгарт – большой город, оттуда идут дороги в Дэт и Эрт-Роат…
– Если Хон и в самом деле такая дыра… – начала было Фиэн, но Эонор её перебил:
– Полнейшая дыра. Дорог хороших нет, по осени… сегодня, кстати, что, двадцать четвёртое?.. по осени грязища – не выберешься, а в придачу недавно под горами завелась какая-то дрянь, мне гномы в трактире рассказывали. Дыра дырой!
– А какой был город… – вздохнула Ниор. – Хотела бы я увидеть Хон пару столетий назад, не говоря уж о том, каким был Хенлен-Роат, – тогда ещё Хенлен-Роат, – до восстания Теалирда(1) и Великой Войны! Как красивы были наши западные крепости, как играло на их стенах вечернее солнце! А какой был рассвет в Фиэт-Вальморгарт-Роате(2), какие белые ночи в Лиот-Роате!.. И что нам от всего этого осталось? – губы Ниор дрогнули. – Осколки… Если бы я только могла…
– Кто хочет – может, – голос Эонора прозвучал неожиданно резко. – И не думай, Ниор, коро-лева Онгарта, что тебе никто не поможет.
– Откуда ты узнал?! – Рука Ниор скользнула к мечу.
– У алоров нет тайн от друзей, – алор спокойно, не замечая движения девушки, положил руку ей на плечо.
– Притом, что в друзьях у вас весь Запад… – Ниор горько улыбнулась. – Скольким ещё ты расскажешь?
– А сколько тебе нужно, чтобы вернуть власть? – неожиданно спросил Эонор.
– Зачем тебе, алору, вмешиваться в дела Онгарта?
– Вот именно, алору! – воскликнул Эонор. – Алору, которому не сидится на месте. Запад сходит с ума от покоя. Всё мирно, всё тихо… Не о чем даже складывать песен! Даже алорам надое-ло жить в покое, не говоря об элтцах. Ниор, мы хотим боёв, подвигов!.. Решайся, Ниор, если ты согласишься на союз с нами, мы вернём тебе твоё королевство!
– А что взамен?
– Я не попрошу ничего. Те, с кем я буду говорить, назовут свою цену, но она вряд ли будет велика. Многого может попросить только один человек – Эалгар из Дэта, но она и даст за свою цену немало.
– Она?
Эонор улыбнулся – на этот раз светло и легко.
– Да, Эалгар Дэтская, Золотая всадница… Лучший боец и красивейшая женщина Запада…
Ниор догадалась, что связывало Эонора с этой Эалгар.
– Так что, королева, ты согласна?
– Ещё ни один король Онгарта не воевал против своего народа, – произнесла Ниор тихо.
– Ещё ни одного короля в Онгарте не лишали законной власти, – вмешалась Фиэн.
– Ведь ты уже сражалась со своими соплеменниками, Ниор? – Эонор заглянул ей в глаза. – Так?
Ниор на мгновение опустила веки. Как живые перед ней встали шестеро убитых стражей.
…Красивые молодые лица. Голос Тэвиана, одного из стражей… одного из мальчишек, с которыми я играла в детстве…
Тэвиан почти умоляет:
– Ниор, сдайся! Брось меч!
В его глазах я читаю: «Ниор, я не хочу тебя убивать!!!»
И я бью сама – как учили, одним ударом, так, чтобы убить сразу, чтобы человек не успел даже почувствовать боли. Тэвиан падает на пол. Мертвым.
А я, вырвав клинок из его тела, не могу оторвать глаз от тёмных капель на светлой стали…
Остальных стражей я не знала. Но лица – врезались в память намертво…
– Да, – с трудом произнесла она.
…Каждый удар меча будил в душе что-то, до сих пор не знакомое. Сначала убивать было горько и тяжело. Потом меня захлестнула волна ярости. Потом чувств не стало совсем.
Но больше всего запомнилась ярость, слепящая белая ярость, за которую мне до сих пор стыдно перед самой собой…
– Но если ты уже начала войну, Ниор, если твой меч уже в онгартской крови…
– И больше не надо, – Ниор резко оборвала алора. – Я и эту кровь нескоро забуду.
– Но тогда выйдет, что ты зря сражалась со своими.
– Тогда я дралась за свою жизнь и свободу, – ответила Ниор.
– А зачем ты выжила, ты не задумывалась? – глаза Эонора лихорадочно блестели. – Чтобы всю жизнь прятаться от врагов?
…Узкий каменный лаз. Сгибаться приходится в три погибели. Руки притиснуты к бокам. Попытавшись раздвинуть локти, больно ударяешься о стены.
Дорога к свободе. Так напоминающая тюрьму. Но если сейчас меня схватят, темница пока-жется совсем не страшной. Нет, с непокорной девчонкой поступят намного хуже. Смешно – я, онгартка, дочь королей, – боялась смерти. Дочь королей…Перед Ней все мы – испуганные дети.
Зачем мне нужны были жизнь и свобода? Я не знала тогда, да и сейчас не знаю. Я не думала о возвращении. Мне хотелось просто выжить. Может, потому, что тогда даже это было почти невозможно?
Но теперь я жива и свободна. И прав Эонор – что дальше? Куда теперь идти? Всю жизнь прятаться невозможно. А не прятаться можно лишь одним способом – вернуться в Онгарт. Королевой.
– Ты прав. Я принимаю твоё предложение, Эонор.
…Значит, война. Но ведь она уже начата…
15.
Год 5018 от прихода людей,
месяц Айсэрин, 24е - 26е.
месяц Айсэрин, 24е - 26е.
Весь день Ниор, Фиэн и Эонор шли вместе. Ниор мрачно молчала. Алор смотрел вдаль, что-то шепча, или, может, думая вслух. Неунывающая Фиэн мурлыкала песенку.
Солнце немилосердно припекало. Тишину, стоявшую в степи, нарушал только стрёкот кузне-чиков в сухой траве. Небо было беспощадно ясным. Земля потрескалась от жары, пыль от ног взлетала облаком. Предгорья казались вымершими.
Оживать степь начинала только к закату. Откуда-то повысовывались ящерки, между камнями и пучками жухлой травы сновали, не пугаясь людей, рыжие мыши. Раз или два высоко в небе пролетел степной орёл.
Солнце скатилось в море где-то далеко за степью. Дорога разделилась – одна, широкая и на-езженная, вела в Алгарт, вторая, наполовину заросшая травой, – в Хон. Ниор и Фиэн пошли по алгартской дороге, Эонор же свернул в степь к Элритену. Встретиться договорились в Дэте.
Ночь девушки провели в степи, и ночь была тиха и спокойна. А в небе, только в конце лета бывшим таким ясным и высоким, искрами далёких костров горели звёзды…
Следующий день почти ничем не отличался от предыдущего, только что рядом не было Эоно-ра и прошли они на несколько миль меньше. А ночью ветер задул с севера. Сразу и резко похо-лодало.
В эту ночь Ниор долго не могла заснуть, но не от холода – к нему она привыкла…
…Всё ли я правильно делаю? Или всё – одна огромная ошибка? Даже если мы победим, кровь моего народа, моих братьев – её я с рук никогда не смою. Кем я стану тогда? Смогу ли править страной, которую завоюю? Да, именно завоюю, как бы я не называла эту войну, по сути, она будет завоеванием. И примут ли меня люди после этой… победы? Я ведь сама онгартка, я знаю – народ Онгарта легче уничтожить, чем подчинить чьей бы то ни было власти…
Я поднимаю… да нет, уже подняла меч против своей страны. Уже начала войну. Так что же я сомневаюсь? Теперь всё в руках Великих. Но сколько людей при этом погибнет, погибнет по моей и только моей вине? Будут умирать в боях алоры, отчаянные мальчишки и девчонки, вроде Фиэн и этого Эонора. Бесстрашные и неумелые, бессильные против онгартского строя щитов, сдерживавшего в сотни раз более страшный натиск…
Но будут гибнуть и онгартцы. Стальные воины, живущие боем, они тоже смертны. Среди них тоже есть неопытные мальчишки, как Тэвиан и те пятеро, и – такова война – именно они умрут первыми. Чья кровь мне дороже, о ком я буду плакать, за кого стану мстить? Я не знаю ответа…
Я уже начала бой. Анард, этот странный воин, пожелал мне нелегкой победы… тяжелей будет победить свою душу, которая – против этой войны. Которая не желает сражаться. Ещё тяжелей – решить, где мой путь. Нелегко выбрать одну из множества дорог, но трудней отыскать выход, когда стоишь у края пропасти, и единственная дорога – дорога назад, но ей-то и нельзя идти…
Где моя дорога? Сколько угодно трудная, лишь бы была!..
…Только на рассвете Ниор забылась коротким и тревожным сном.
16.
Год 5018 от прихода людей,
месяц Айсэрин, 26е.
месяц Айсэрин, 26е.
Солнце ещё и не думало садиться, когда две девушки подошли к воротам Алгарта – тяжёлым, окованным сталью… и настежь распахнутым.
Когда-то этот город был онгартской крепостью, и строился он тоже как крепость. Стены были высокими и прочными, ворота – надёжными, способными выдержать любой натиск. И всё это было теперь никому не нужно… Ниор, горько вздохнув, отвела взгляд от стен Алгарта. Две девушки вошли в город.
Здесь было ещё многолюдней, чем в Диар-Хенлене. Сначала Фиэн не видела ничего, кроме спин и затылков. Многие шли в город.
– Конец лета, – проговорила Ниор, ни к кому не обращаясь. – Алгартская ярмарка скоро нач-нётся.
– Мы на ней побываем? – глаза Фиэн загорелись.
– Вряд ли мы будем ещё в городе, – покачала головой Ниор. – Ярмарка начнётся в День Нача-ла Осени, а сегодня ещё только двадцать шестое. Пять дней я потратить не могу.
– А сколько мы здесь пробудем?
– Чем меньше, тем лучше. Фиэн, если меня узнают в трактирах…
Алора, поняв, замолчала.
Ниор продолжила:
–Мы проживем в Алгарте два или три дня, заодно купим в городе всё необходимое, а потом – в Дэт. Мы зайдём к одной… моей знакомой. Да вот и её лавка!
Ниор подошла к крыльцу дома, над дверью которого висела вывеска травника, не стучась, открыла дверь и вошла внутрь. Фиэн последовала за ней. В лавке было тихо, светло, прохладно и просторно. За прилавком стояла девушка в простой белой рубашке и клетчатой юбке и что-то толкла в маленькой ступке. Ниор шагнула к прилавку.
– Лоро, Ольдинас, эт ильдиин фиа Андилар Дэрэ!
Девушка вскинула голову.
– Лоро, Ондр-Диар, эт берлитен фиаэн-лэрт! Этори элроон фиа? – говорила она на онгартиал чуть иначе, чем Ниор, с каким-то мягким акцентом.
– Эн элроо ри Лиот. Ал Онгарт лэон о’алинэ вальморин-оалэрнэ, – ответила Ниор.
– Энэр фиа? – травница была изумлена.
Ниор кивнула.
– Лэон о’алинэ оалэрнэ лэрт-берлит… Ольдинас, лэат фиа энэн-нориа онэ энэн-стэр?
– Аирэ нориа, аирэ стэр, – покачала головой девушка. – Онгарт алэан энэн-айсэр. Эн лэа но-риа Ниор-иэннэ, аирэ Ниор-Онгарт-роандин. Эн аиэллэре аэр фиа, арэ эн аэлре ал фиа.
Ниор только вздохнула.
– Дан аи… Тэриэ эт ал данэ.
Ольдинас протянула онгартке ладонь.
– Ниор… Тани лэан энэн-кирн.
Ниор сжала пальцы травницы.
– Тэриэ(3), – и внезапно перешла на Всеобщий, – Ольдинас, это моя подруга, её имя Фиэн. По-зволь нам пожить у тебя пару дней, пока мы в Алгарте.
– Конечно, живите! – воскликнула травница. – Уж этим мне стыдно не помочь! – и, так, чтобы слышала только Ниор, она прошептала:
– Твоя подруга знает о твоих врагах?
Ниор молча кивнула.
17.
Год 5018 от прихода людей,
месяц Айсэрин, 27е.
месяц Айсэрин, 27е.
Алора и онгартка провели ночь у Ольдинас,– в большом двухэтажном доме травница жила одна и места было с избытком. В этом доме пахло степными травами, через большие окна лился свет, а ночью дул ветер с северо-запада, неся сразу и тепло прогретой за день степи, и прохладу недалёкого моря…
Фиэн проснулась, как её показалось, рано. Но, подняв голову с подушки, она увидела, что Ниор в комнате уже нет. Фиэн вздохнула, усаживаясь на кровати. Всё-таки она – не онгартка, и никогда ей не будет. Обидно. Ну а с другой стороны, Ниор никогда не стать такой, как алоры. И она ни за что не сможет назвать человека другом, не проведя с ним и недели – как это сделала сама Фиэн.
Алора встала, натянула рубашку и штаны…
И тут хлопнула дверь.
– А, ты уже встала?
Одежда на Ниор была вычищена до блеска, волосы старательно расчёсаны. Фиэн не сомнева-лась – клинок в вышитых ножнах тоже сверкает ярче звёзд. Когда только онгартка всё успевала?
– С добрым утром, – кивнула Фиэн.
– Тебя тоже. Одевайся.
– Я уже оделась. А зачем?
– Пойдем на торг. С утра лучше, народу меньше и цены не так набивают (Фиэн про себя хмыкнула – онгартец, умеющий торговаться? Воины Белой Страны, прямые и честные, даже не думали о том, что можно накидывать цену, платили столько, сколько с них просили). У меня вон и припасы кончаются, и кое-что тебе нужно прикупить.
– Что?
– Фиэн, как у тебя с оружием? Владеешь чем-нибудь?
– Ну-у… – протянула Фиэн, – стрелять умею…
– Хорошо?
– Попадаю девять раз из десяти.
– Лучше меня? – радостно удивилась Ниор. – Я – семь из десяти, если повезёт – восемь.
– Если повезет, то все десять. А, если сильно повезёт, да ещё постараться, могу и стрелу в стрелу вогнать.
Ниор удивилась ещё больше.
– Замечательно! А как с мечом?
– Фиэн поджала губы.
– Никак.
– Совсем?
– В руках не держала.
– Это можно исправить, – глаза у Ниор были одновременно и весёлые, и решительные. – Ты одевайся, чем раньше выйдем, тем лучше.
Фиэн набросила на плечи куртку.
– А что одеваться, я готова.
– Тогда идём, – и Ниор шагнула к дверям.
18.
Год 5018 от прихода людей,
месяц Айсэрин, 27е.
месяц Айсэрин, 27е.
Алгарт был похож на Диар-Хенлен – как похожи сыновья одного отца от разных матерей. В Алгарте и улицы были шире, и дома – больше… И стены, хотя и ненужные, были здесь высоки и прочны, – в то время как в Диар-Хенлене вовсе не было стен.
Диар-Хенлен принимал чужих, как своих – там просто не знали слова «чужой». Алгарт же для всех открывал свои ворота, но чужак чувствовал себя здесь именно чужаком. Алгарт был род-ным сыном Онгарт-Роата, сыном, отрекшимся от отца, но сохранившим его кровь.
Ниор и Фиэн шли по главной улице. Было позднее утро, и уже вовсю шумел знаменитый на весь мир алгартский торг.
– Через три дня начало ярмарки, – проговорила Ниор. – Готовятся. Обычно здесь намного меньше людей.
– Ниор, а куда мы вообще идём?
– К моему старому знакомому,– ответила Ниор, – мастеру Фидоринэлю. Как тут всё измени-лось… Если бы не ярмарка, я бы давно нашла его мастерскую.
Они прошли мимо двух домов, свернули за угол, миновали ещё несколько зданий.
– Кажется, здесь, – Ниор остановилась перед дверью, расписанной затейливым орнаментом. Над дверью висел щит с гербом – алый кристалл, переходящий в лепесток светлого пламени. Ниор толкнула дверь и шагнула внутрь.
Мелодично зазвенел подвешенный к дверям колокольчик. Хозяин возник рядом, как из-под земли. На украшавшей его куртку пряжке Фиэн заметила тот же герб.
На первый взгляд оружейник показался Фиэн ровесником – лет самое большее семнадцати. Но увидев взгляд этого светловолосого юноши, алора мгновенно поняла – на самом деле он намного старше. Таким взгляд мог быть только у человека, прожившего на свете много лет, и счастливых, и горьких. А лицо мастера сочетало в себе несоединимое: тёплую, как у алоров, улыбку и по-онгартски суровые и горькие глаза.
– Линри, даэрэн Фидоринэль!(4) – проговорила Ниор, наклонив голову, на незнакомом Фиэн языке.
– Линри, Ондрэниль,(5) – улыбнулся мастер. – Неужели моя кольчуга тебя подвела?
– Ты при кинжале – проверь, – онгартка сверкнула глазами.
Мастер рассмеялся, отбрасывая непослушную прядь волос:
– Нет, Ниор, мне мой кинжал ещё дорог!
– Дороже жизни низкорожденной смертной?..
«Низкорожденной смертной?..» – изумлённо подумала Фиэн, а, приглядевшись, тихо ахнула – из-под откинутых мастером волос выглянул кончик уха, длинный и заострённый. Оружейник был эльфом! Но ещё больше алора удивилась, поняв, что Ниор говорит с Бессмертным, в десят-ки раз старше неё и наверняка настолько же мудрее, как с равным, и он отвечает ей тем же.
– За чем пожаловала на этот раз, Ондрэниль?
– За хорошим клинком для моей подруги.
Фиэн едва не вскрикнула от удивления и возмущения.
– Выбирайте! – эльф широким жестом указал на увешанные оружием стены комнаты.
– Фидоринэль, за хорошим клинком, – с нажимом произнесла Ниор. – Или мне придётся из-менить мнение об эльфийской честности?
– Хорошо, – кивнул эльф. – Идите за мной.
19.
Год 5018 от прихода людей,
месяц Айсэрин, 27е.
месяц Айсэрин, 27е.
Вторая комната мастерской, в которую Фидоринэль привёл девушек, была меньше и как-то уютнее. Видно было, что случайных посетителей сюда не пускали. Здесь на стенах тоже висело оружие, но даже Фиэн видела разницу между тем оружием и этим – как между первой флейтой ученика и инструментом мастера-алора… нет, как между флейтой, сработанной на продажу, и сделанной в подарок другу.
Ниор сняла со стены лёгкий изящный клинок.
– Твоя работа, мастер? Фиэн, погляди-ка!
Онгартка протянула клинок подруге – рукоятью: «Держи!» Девушка молча взяла его.
Меч был странно лёгок, руку он оттягивал не сильней взятой за лямку дорожной сумки. Вдоль клинка вилась гравировка – странные цветы, тонкие стебли…
– Красиво,– проговорила Ниор, глядя на подругу с мечом. – А сейчас держи-ка его покреп-че…
Одно слитное движение, и меч в руке Фиэн встретился с Диаргартом, и запел, опасно сгиба-ясь… Диаргарт серебряной молнией ушёл вниз.
– Так я и думала, – клинок Ниор вернулся в ножны. – Это меч для поединка, не для боя. В бою такой меч просто отбросят в сторону. Он слишком лёгок, моего удара в полную силу, и то не выдержит. Придётся подобрать потяжелей. Как тебе… скажем, вот этот?
В ладонях онгартки тяжёлый двуручный меч лежал, как влитой, но, представив себя с этим оружием, Фиэн похолодела.
– Ниор…
– Тебе нужен полегче?
И тут Фиэн не выдержала:
– Если на то пошло, мне вообще никакой не нужен! Я алора, Ниор, алора, а не воин!!! Я не умею сражаться, не умею и не хочу!!!
Ниор взглянула в лицо подруги. Жестокими, злыми глазами.
– Ты. Пошла. Со мной. Сама. Теперь тебя могут убить, алора, – просто за то, что ты со мной. А я могу не успеть тебя защитить… – и Ниор отвернулась. Фиэн показалось, что на глазах онгартки блеснули слёзы. Впрочем, скорей всего ей это только показалось – говорили, что камень и тот легче заставить плакать, чем воина Онгарта.
– Хорошо, Ниор, – Фиэн наклонила голову и на секунду закрыла глаза. – Помоги мне выбрать хороший клинок.
Ниор посмотрела на стену.
– Смотри-ка, северный меч!
Это было странное оружие – клинок длиной всего в два локтя, с рукоятью под четыре ладони и гардой причудливой формы.
– Какой… необычный… – проговорила Фиэн.
– Необычный, – неожиданно согласилась Ниор. – Я таким не владею и тебя научить не смогу, а жаль – этот меч бы пришелся тебе по руке. Жалко… Глянь-ка этот, – и Ниор взяла в руки простой одноручный меч эритской работы.
Фиэн приняла клинок из её рук. Рукоять лежала в ладони довольно неплохо. Это был легкий и удобный меч.
– Знаешь, – Ниор внимательно оглядела оружие, – за неимением лучшего…
– Отчего же за неимением, Ондрэниль? – насмешливо проговорил Фидоринэль. – Ты так низ-ко ценишь мою мастерскую? Лучшего я тебе ещё даже не показывал.
Ниор фыркнула.
– Ненавижу эльфийскую скрытность.
– Уступающую, впрочем, онгартской, – не остался в долгу эльф. – Что же, если хорошее ору-жие вам не подошло, идёмте смотреть лучшее.
20.
Год 5018 от прихода людей,
месяц Айсэрин, 27е.
месяц Айсэрин, 27е.
Третья комната мастерской больше напоминала чулан. Нет, скорей хранилище драгоценно-стей, королевскую казну. Хранившегося здесь хватило бы, чтобы вооружить небольшой отряд с головы до ног. Клинки, луки, доспехи, и здесь же – посохи и жезлы, и украшения, и ещё множе-ство предметов, о назначении которых можно было только догадываться, и всё это – великолеп-ной работы… Глаза у Фиэн разбежались. Пожалуй, будь драгоценностей поменьше, попадись алоре что-нибудь одно,– она пришла бы в восторг. Но сейчас во множестве вещей терялась красота каждой, а взгляд Фиэн не мог задержаться ни на одной.
Пока не упал на лежащий в углу меч в простых кожаных ножнах.
Сам по себе клинок тоже был бы прост – незамысловатая гарда, обычная, перевитая кожей, рукоять, – если бы не навершие. Оно напоминало не то сплетённые корни, не то гибкие пальцы, поддерживавшие гранёный рубин цвета закатного солнца.
Фиэн никогда не тянуло к оружию. В мечах она видела лишь опасность, не холодную и гор-дую красоту, за которую немало готов отдать истинный воин. И всё же от этого меча алора не смогла оторвать глаз. Она шагнула вперёд и положила ладонь на его рукоять.
Мастер Фидоринэль улыбнулся.
– Я так и думал. Ты выбрала тот самый меч…
– Я пока ничего не выбрала, – попыталась возразить Фиэн и залилась краской.
– Но этот клинок тебе понравился.
– Это правда, – согласилась алора. – Только… зачем мне такое оружие, я его не заслуживаю. Да и денег у нас с Ниор не хватит…
– За такое оружие я не беру денег, – покачал головой эльф, – Оно ведь мне не принадлежит, только хранится и ждёт хозяина… но этот меч своей хозяйки, похоже, уже дождался. Бери клинок, алора Фиэн, он – для твоей руки.
Девушка взялась за рукоять второй рукой и с ловкостью, удивившей её саму, обнажила клинок, сверкнувший солнечным лучом в полутьме комнаты. Фиэн с изумлением поняла, что меч лёгок, как тростинка, хотя казался он очень тяжёлым. Рука алоры невольно взлетела вверх в победном жесте. На клинке вспыхнули руны Аллоргента и Онгарта, и, в который раз удивляясь самой себе, Фиэн легко прочитала имя меча: Ибэртейне-Хенлендэнар, Закатный Луч.
Примечания.
1. Восстание Теалирда – восстание элтцев против власти Онгарта в 2599-2600 году по онгартскому летоисчислению под предводительством вождя Теалирда. В результате этого восстания онгартцы потеряли Западные земли до Закатного Хребта.
2. Фиэт-Вальморгарт-Роат – «Восточная крепость в Тёмных горах», первоначальное название Моргарта.
3. онгартск.
– Здравствуй, Ольдинас, да хранят тебя Великие Боги!
– Здравствуй, Ниор, да сверкает твой клинок! Откуда ты (пришла)?
– (Я пришла) С Севера. В Онгарте начались тёмные времена.
– Для тебя?
– Пришло время сверкать клинкам… Ольдинас, друг ты мне или враг?
– Не друг, но и не враг. Онгарт – не моя земля. Я друг Ниор-человеку, а не Ниор-королеве Онгарта. Я не встану против тебя, но и за тобой не пойду.
– Что же… Спасибо и за это.
– Ниор… Вот моя рука.
– Спасибо. (Тэриэ – онгартск. «Спасибо», от тэри – благодарить)
4. Линри, даэрэн Фидоринэль! – аллоргент. (язык аллоргентских эльфов) Здравствуй, мастер Фидоринэль!
5. Линри, Ондрэниль! – аллоргент. Здравствуй, Белая Звезда. ( Ондрэниль – аллоргентский вариант онгартского Ондр-Диар, от аллоргент. эниль – звезда.)